Хау.
У «Ролевика» в некотором роде праздник – лучший из когда-либо сотрудничавших с проектом авторов, Владимир Кузнецов, взялся за новую книгу, и мы уже выложили её начало в своём спецхране.
«Алхимик», предыдущая книга автора, только краешком зацепила проект – но и этого оказалось достаточно, чтобы предоставить ей почётное место в нашем хранилище. Книга... Да что там, она очешуенна на все 146% с гаком!
А новая обещает быть ещё лучше. =)
Герой повествования – вратарь профессиональной хоккейной команды. Как и любому профи-спортсмену, ему важны победы, очки и чемпионаты. Но только вот сам он не совсем обычный человек. И мир вокруг него отличается от того, к какому мы привыкли. Ядерная зима, пробудившиеся духи, теократическое государство вуду-колдунов... Есть над чем задуматься.
Вдвойне радует то, что «Лёд» – именно так называется наша новинка – на этот раз пишется полностью в реалиях серии. Участие в проекте мастера подобного уровня – просто дар литературных богов, так что прекратите думать о рекламе и позвольте мне допеть дифирамбы, хе-хе-хе.)))
Изящно соединяя в гремучую смесь постапокалиптику, жестокий спорт с участием хирургически усиленных людей и тонкую психологию, Владимир поднимает если не литературу, то уж точно весь наш проект на новый, захватывающий уровень. Серьёзно, почему у этого парня всё ещё нет собственной полки с наградами?
Итак, достаточно разглагольствований на сегодня!
Пользуясь случаем, я притворился мимокрокодилом и тихой сапой взял у Владимира мини-интервью на четыре вопроса. Энджой:
Инт.: Первым делом стандартный вопрос: как вы узнали о проекте? Что вызвало желание присоединиться?
В.: Узнал, когда он только стартовал. Тогда появилось объявление на СамИздате. Тогда я только начал работу над первым своим романом, до того работал с малой формой. Меня отпугнул объем – на старте было что-то вроде 20 а.л. если не ошибаюсь. Плюс, тема показалась мне на тот момент «недостаточно серьезной». Все (ну не все, но многие) начинающие авторы считают, что вот сейчас возьмут и сотворят на ровном месте шедевр, живую классику с глубинным смыслом, искрометным юмором, захватывающим сюжетом, а то и всем сразу. И я так считал, чего греха таить. Потом повзрослел, поумнел.
Теперь вижу, что «Ролевик» глубже и интереснее, чем может показаться на первый взгляд. К тому же, сегодняшнее положение проекта относительно того, в каком он стартовал, мне нравится больше. Можно сказать, мы оба взматерели – и я, и проект.
Инт.: Весьма радует, что произведение не идёт по привычно-накатанной канве драконов-рыцарей-принцесс или космических-кораблей-дронов-роботов. Вы фанат какой-то команды? Что заставило вас обратиться к хоккейной теме?
В.: Ну, декорации еще не делают книгу. Можно написать и про драконов-дронов очень и очень хорошо. Правда, сложнее. Ибо уже многие испробовали себя на этом поприще, и все хорошие идеи расхватали. Так что, можно сказать, я сжульничал – ушел в пространство менее привычное читателю фэнтези, а соответственно – менее заезженное.
А вообще, к идее фантастической спортивной драмы я шел давно. Был нереализовавшийся проект про футболиста из киберпанкового Рио-де-Жанейро. Замес вышел зело хорош, но в итоге проект оказался слишком тяжелым для подъема – восемь ГГ, у каждого своя линия.
Потом была короткая повесть «Джаггернаут» для какого-то конкурса. Во многом получился предвестник «Льда». Суровый, пост-индустриальный дизель-панк/атом-панк, место действия – Шанхай, спорт – американский футбол с броней и дробящим оружием.
Вот теперь замахнулся на крупную форму.
А хоккей я люблю, да. Правда некоторый упадок отечественного хоккея меня огорчает, потому преимущественно слежу за НХЛ. Болею, как можно догадаться за Монреаль. Но в целом, уважительно отношусь ко всем командам оригинальной шестерки: Торонто, Нью-Йорк, Детройт (особенно, может в память о временах «русской пятерки»), Бостон (за традиции силовой игры). Черных ястребов Чикаго отчего-то не люблю. Не импонирует их стиль игры, наверное. Но фанатом назвать себя не могу. Скорее я люблю хоккей как игру, кто победит – это вопрос второй.
Инт.: Какую идею вы можете назвать для этой книги основной?
В.: Их несколько. Как у любой спортивной драме, одна из них - Воля к победе. Это важно – всегда бороться до конца, не думая, как складываются дела: ослепительно хорошо или чернильно-плохо. Всегда биться так, будто ты на грани. В спорте это встречается чаще, чем в жизни, но это принцип, которому стоит поучиться.
Вторая идея: Обретение себя. В первых главах читателю предстает герой больше похожий на машину, манекен, следующий привычной программе. Это не так фантастично, как может показаться. Многие из нас оказываются пленниками каждодневной рутины, некого бесконечного ритуала, где форма преобладает над смыслом. Мы держимся за привычный уклад и боимся перемен. Но иногда перемены находят нас сами.
Есть еще третья идея, так же важная. Но я пока не буду говорить о ней. Скажу только, что она связана с героиней-девочкой и ее отношениями с героем.
Инт.: Вы, пожалуй, лучший писатель изо всех, кто когда-либо участвовал в проекте. В чём секрет шикарности? Можете дать какой-нибудь совет начинающим авторам?
В.: Спасибо за комплимент. На самом деле в проекте почти каждыйавтор заметен и интересен. Я только один из. А совет… совет наверное всего один – работайте. Работайте много и упорно. Не только пишите, но и читайте, развивайтесь. Знакомьтесь с разными авторами, изучайте научную литературу, расширяйте эрудицию и кругозор. Набивайте руку в печатном слове. Тут у каждого свои подходы. Общее только одно – надо постоянно трудиться. И помнить, что потолка нет. Всегда есть куда расти.
Ещё и скромный... Минуточку, он вообще человек?
Шутка. Для тех кто всё ещё колеблется, я заготовил отрывок из свежачка:
Часть первая, Глава I.
– А ты странный.
Слегка склонив голову набок, девушка рассматривала сидящего напротив мужчину. Сама она на вид была не старше двадцати. Такая тонкость, почти прозрачность черт, непринужденная легкость движений, открытая, наивная глубина во взгляде – все это притягивало мужские взгляды. Только во взгляде сидящего напротив не было знакомого ей блеска.
– Нет, ты не думай. Странный это я в хорошем смысле. Ты не похож на других.
– На других?
Голос мужчины прозвучал глухо. И правда, было в нем что-то необычное – какая-то отчужденность, неестественность. Будто не человек это был, а восковая фигура. Даже мимика его была скупой, отрывистой, словно кто-то каждый раз вылепливал на лице его нужное выражение. Вылепливал, не особо стараясь. Многочисленные шрамы, стяжки и скобы усугубляли и без того гнетущее впечатление.
– Ну, на хоккеистов. Они такие обычно все... – она задумалась, подбирая слова.
– Какие? - собеседник совершенно не чувствовал пауз в чужой речи. Девушка озадаченно моргнула.
– Напористые. Ну такие... наглые, что ли. А ты больше молчишь. Я тебе не нравлюсь?
Теперь задумался мужчина. В молчании его было сродни молчанию статуи или манекена – казалось, весь целиком он стал неподвижным, даже дышать перестал. Девушка подумала про себя, что не стоило с ним заговаривать и уж тем более – не стоило тащить его в кафе. Но то, с какой легкостью он согласился, соблазнило. С трибуны, в маске и форме он был просто одним из игроков. Нельзя было разглядеть какой он там, внутри.
А внутри он оказался уродливым. Даже не уродливым – отталкивающим. Пугающим. И Элен Лорье, последние полгода страстно мечтавшая встречаться с профессиональным хоккеистом вдруг вспомнила все плохое, что о них рассказывали. А рассказывали много всяких вещей. Неприятных, страшных даже.
– Ты мне нравишься, – от этих слов Элен едва не вздрогнула. – Но я... не очень много общаюсь...
– С девушками? – не выдержав, закончила за него.
– С людьми.
Повисло неловкое молчание. Как ни странно, нарушил его хоккеист. Закрыв глаза, он шумно вдохнул, сцепил кисти в замок. С удивлением и страхом, Элен заметила, что пальцы его от напряжения побелели.
– Два года назад я попал в аварию. То, что от меня осталось... долго собирали вместе. Так случилось, что память восстановить не смогли. А после больницы...Я много играл, тренировался. Как-то не было времени... на общение.
– Ох! – поддавшись порыву, Элен накрыла тонкой ладошкой его кисти. Они были холодными и твердыми как дерево. – Но, если травма... как ты?..
– Клуб оплатил мое восстановление. Так всегда бывает, это называется "рекрутинг". Потом поработали худду-скульпторы. И вот теперь я... отрабатываю... свое спасение.
– И ты совсем ничего не помнишь? Совсем-совсем?
– Совсем. Я все забыл. Как ходить, есть, пить. Всему заново учился. Даже разговаривать не умел.
– Ничего себе... А родственники? Мама, папа?
В глазах мужчины не было и намека на чувства. Казалось, он обсуждал вещи отстраненные, совершенно его не касающиеся.
– Где они и кто – я не знаю. При мне не было никаких документов, кожа на руках обгорела, челюсть в труху разбилась. А отпечатка крови в Седьмой Книге не нашлось.
– Ну, это даже хорошо, – натянуто улыбнулась Элен. – Это значит, что до аварии ты не был преступником.
– Почему так?
– Потому что в Седьмую Книгу заносят только кровь осужденных. Я знаю, у меня дядя бокор-официал, он рассказывал.
– Хорошо.
Судя по тону, не было ни хорошо, ни плохо. Не было вообще никак. Интересно, если бы сказали, что он людей убивал налево и направо, его бы проняло? Элен отогнала неприятную мысль, попыталась улыбнуться. Вышло не очень убедительно. Даже достойная сочувствия история не убавила отвращения. Этот человек был ей противен. Почти на физическом уровне, словно случайно укушенный гнилой фрукт или едкий запах. Хуже всего, что ее предупреждали об этом. Тот же дядя, не последний колдун в городской управе. Уж ему-то можно было и поверить.
– Знаешь, а мне нужно идти, – она поднялась со своего места, взяла сумочку. Он кивнул:
– Иди.
– Ну, пока, – в сумбурный клубок чувств добавилось еще и чувство вины. От этого внутри стало совсем неприятно. – Увидимся как-нибудь...
– Приходи на игру.
– А? Ну да, приду, наверное... Давай, удачи.
Патрик проводил ее взглядом. Девушка растворилась в полумраке кафе, перевитом нитями сигаретного дыма и наполненного тихим перестуком костяных оберегов. Какой-то мужчина оглянулся ей вслед, проводил долгим взглядом, потом достал из-под рубашки мешочек-талисман, поднес его к губам, зашептал. Потом поднялся и поспешил за Элен.
Негромкая музыка, тягучая и ритмичная, должна была успокаивать, но сейчас отчего-то раздражала. Под черепом пульсировало горячо и больно, так что в глазах темнело. Что-то Патрик делал не так, но что? В мыслях – обычная пустота, сколько не ищи, не найти ничего. Потянулся к щитку на стене, щелкнул тумблером вызова официанта. Оставил на столе пару мелких монет, ледоколом протаранил тягучий, прокуренный воздух зала и вышел.
Завтра игра. Вот о чем надо было думать, вот о чем беспокоиться. Патрик зажмурился, потряс головой. Не помогло. После разговора с этой девушкой он не мог избавиться от чувства, что все вокруг неправильно, искажено. Словно не город вокруг него, не улица, а рябое от ветра отражение в грязной луже.
– Эй, парень, есть отличная рыжая пыль! – сутулый тип вынырнул из тени домов, догнал не сбавляющего шаг Патрика. – Заговоры надежные, не фуфло какое-то. От злонамеренного, от предателя, от нелюбимой... Это тебе не заводской ширпотреб, а ручная работа. Настоящее худду! Так что, интересно?
Патрик не ответил, угрюмо глядя перед собой. Торгаш прошел с ним еще шагов пять, потом снова нырнул в подворотню. Оно и правильно – за такое можно и в клетку на пару суток. Или вообще в магический замок. В Канаде официально поддерживалось вудуистское течение, худду-операторы действовали по большей части без лицензий, на свой страх и риск. А точнее, на страх и риск своих клиентов. Правда, кое-где использование худду допускалось. В хоккее, например. Тут иначе нельзя было: правила Национальной Хоккейной Лиги писались в США, а там худду было легально.
Снег валил так, будто тяжелое серое брюхо неба от края до края вспороли огромным ножом. Крупные с рыжиной хлопья лезли в лицо, в глаза, заставляя опустить голову. Уличные дозиметры, установленные на каждом втором столбе, недобро мигали оранжевыми лампочками – циклон опять принес с севера радиацию. На механическом табло рядом с индикатором застыли цифры "35". Не так уж и много по здешним меркам, но неприятно выше обычного. Народу не было, все прятались от опасной непогоды, даже машин почти не встречалось – дороги сильно замело. Муниципальная служба выгнала на расчистку кадавров. Ссутуленные и неспешные они монотонно сгребали широкими лопатами снег, не отвлекаясь и не останавливаясь. Вообще, в Монреале, как и во всем Квебеке, производство и торговля кадаврами была запрещена. Исключение делалось только для муниципальных и государственных служб, использовавших кадавров для вредных и тяжелых работ. Тут полезный эффект перевешивал общественное возмущение консервативного Квебека.
Патрик остановился, разглядывая их монотонную возню. Смотрел, как они раз за разом повторяют один и тот же набор движений, с механической точностью и механической же отрешенностью.
Завтра игра. Завтра играть против Бостона. Будет тяжело.
Уже через минуту Патрик снова шагал по тротуару. Снег тяжело скрипел под сапогами, желтые глаза фонарей сонно моргали сквозь плотную пелену снега, сквозь закрытые ставни едва пробивался свет окон. Тихо перестукивались костяные обереги над парадными, синие искры охранных заговоров пробегали по стеклу темных витрин, одиноко урчал неповоротливый омнибус дальше по дороге. Не прошло и года с тех пор, как Патрик стал различать это, как научился воспринимать и понимать каждый элемент большого и сложного мира вокруг него. Но иногда, стоило ему приглядеться слишком пристально, и ощущение логики происходящего вдруг начинало разрушаться.
Значит, пора на прием к клубному худду-оператору...
Засим всё. Владимира прошу любить, холить и няшить, ну а мне – корзину печенья и банку варенья... за старание. =)
Комментариев нет:
Отправить комментарий